Я не знаю, умею ли я вообще любить. Иногда я прикладываю руку к сердцу и проверяю, бьётся ли оно. И знаете, мне так жалко себя, ведь я вряд ли когда-либо пойму, каково это – с головой окунуться в любовь. Мне надо научиться быть более раскованной, более лёгкой и более улыбчивой. Есть курсы, где учат, как влюблять, но где же курсы о том, как влюбляться?! Или же всё это происходит на генетическом уровне, а у меня просто сбой? Рождаются же люди слепые либо же глухие. А я родилась без способности любить.
Нет, серьёзно. Не подумайте, что я там преувеличиваю, я действительно ни разу не влюблялась и не любила: я слишком сдержана для таких чувств.
Меня даже нельзя сравнить с вулканом, все страсти которого бурлят в нутрии. Нет у меня страстей, всё «пофиг» да «пофиг». Фиолетово, оранжево, малиново.

Зато во мне неисчерпаемое количество слёз; я плачу буквально под каждую грустную песню или фильм. Хотя, даже если фильм заканчивается happy endo`ом, я всё равно плачу – от счастья за главных героев. Я, наверное, добрая: всех жалею, за всех рада, всем помогу. Но, я так понимаю, мне за это ничего не будет? Здесь так много сволочей, что жалко растрачивать себя на них. Но и их так жалко.
Я так и живу – выбирая между собой и другими; почему-то всегда в пользу вторых.

Я танцую: в душе и на сцене. В детстве я всегда мечтала стать балериной, но когда пришла записываться в кружок классического танца, мне сказали, что у меня слишком пухлые щеки, да и в целом структура моего тела - не для балета. Тогда я прорыдала несколько дней подряд, но сейчас, любуясь всеми своими изгибами, я благодарна тем тощим балетным дамам за то, что они не позволили испортить его строгими диетами и бесконечными тренировками. А танец - это что-то внутри. Оно или есть, или его нет. Если человек способен любить — этого достаточно, остальное придет само. Техника — это то, что прилагается, но ее нужно прилагать к чему-то. А если душа слабая, простая как арифметическая задачка, какой танец она может создать?

Не так давно со мной приключилось несчастье – я потеряла время.
Живу не понятно где, не понятно как. Так и хочется иногда крикнуть: «- Боже, подожди! Я не успею.»
Ещё вчера времени было так много, а сегодня – уже вот оно. И понимаешь, что кроме этого сегодня ничего нет – и делать всё надо сейчас, не дожидаясь завтра. Но когда, когда? Вся та routine, навязанная обществом, просто убила время, которое я так хотела посвятить себе. И опять, вместо того, что бы выбрать себя, я выбираю других.
Это глупо, но это так привычно.
Кто этот кукловод, который уже два столетия рассказывает нам, как поступать так, что бы быть не счастливыми?

о Ней я не могу говорить кратко. Потому - несколько весьма объемных цитат из биографии.
Лестрейнджи. Один из благороднейших, чистокровнейших и старейших родов магической Британии. Среди представителей этого рода не было ни единого человека, который не оставил бы своего следа в истории всей страны. С самого детства детям этой семьи внушалось, что они во многом лучше и способны на большее, нежели их сверстники. Это внушалось и Рудольфусу Лестрейнджу с самого раннего детства. Абсолютный самоконтроль и идеальность во всем. Его супруга тоже была внешне безупречна - Беллатрикс Блэк, несмотря на то, что наедине с мужем была истинной бестией, на людях представляла собой ярчайший пример идеальнейшей аристократки. Кажется, внешне эта семья казалась идеальной. Не хватало только наследника. На вопросы о том, ожидается ли прибавление, Беллатрикс обычно отшучивалась или вовсе не отвечала. Просто было ясно для самих супругов Лестрейндж - им не нужны дети.
...И ничего не было странного, когда одним вечером Беллатрикс почувствовала недомогание - странно стало тогда, когда вызванный колдомедик сообщил, что мисссис Лестрейндж беременна. Этого нужно было ожидать - рано или поздно - но оно явно не было уместно в самый разгар войны. А война не щадила никого. Беллатрикс скрывала факт своей беременности до самого конца, стараясь беззаботно улыбаться и биться на заданиях самоотверженно, как и прежде. До самого конца, когда уже не было сил. Эта беременность была для нее невероятно тяжелой - объективных причин не мог назвать никто - а сама женщина терзала себя тем, что вынашивает ребенка от нелюбимого мужчины.
...Рудольфус успокаивал ее тем, что теперь у семьи появится наследник, а это очень важно. Он знал, как хочет воспитать своего сына - и был уверен, что из мальчика вырастет достойный продолжатель рода. Но его планам не суждено было сбыться. 25 декабря 1980 года в западном поместье Лестрейнджей родилась девочка. Беллатрикс, обессиленная родами, была тут же оставлена отдыхать - девочку ей даже не показали. Рудольфуса же девчонка не интересовала. Все просто - найти гувернантку, которая бы позаботилась о ней. Девочке даже имя дали как-то не задумываясь - Изабелла. В честь кузины Рудольфуса и Рабастана.
...Беллатрикс оправилась от родов, впрочем, быстро. И тут же вернулась в строй Упивающихся вместе с Рудольфусом. Милорд только холодно поздравил Лестрейнджей с рождением наследницы. Ему тоже не было дела. Во всем мире была сотня проблем куда важнее, чем маленькая девочка, что уже в возрасте нескольких недель столкнулась с беспросветным одиночеством. Никто не мог предположить, что это самое одиночество будет преследовать ее всю ее долгую жизнь.
Место матери для Изабеллы заняла пожилая гувернантка, присланная матерью Рудольфуса. Она пела засыпающей в пустом доме малышке колыбельные, укачивала ту, когда она не хотела спать, видела ее первые шаги. А Рудольфус и Беллатрикс лишь изредка навещали дочь. А после исчезли вовсе. И не вернулись еще пятнадцать лет.
...А потом - как приговор. "Беллатрикс и Рудольфус отправлены в Азкабан. И, поверьте, они уже никогда оттуда не выйдут". И ведь старушка Мишель понимала, что ее хозяева заслужили этого. Но всем сердцем не могла принять, что юная Изабелла лишилась родителей. Но приговор был оглашен.
Через неделю в поместье прибыла мать Рудольфуса, Ремита, и навсегда забрала внучку из этого серого дома. Тогда Изабелле не было еще и года.
...А Изабелла была так похожа на Беллатрикс. Черные, как смоль, волосы, знакомые Ремите черты лица - но ни черточки от Лестрейнджей - чистейшая Блэк. Только глаза. Глаза Изабеллы такие же, как и у ее отца - пронзительно-зеленые. Зеленый когда-то назвали цветом надежды - правы ли? Была ли надежда у этой девочки? Никто еще не мог сказать этого. Она просто росла. Окруженная заботой и любовью.
...Четыре года абсолютнейшей безмятежности в стенах ставшего родным поместья - а после вмешалась судьба, решив забрать у Изабеллы, кажется, совершенно всех близких и родных людей. От сердечного приступа умер Рагнольд, через несколько месяцев ушла Ремита - не выдержав жизни без супруга. Снова в жизни черноволосой малышки с невероятно внимательным взглядом осталась только старая няня. Но вскоре исчезла и она.
...Четырехлетняя Изабелла была отправлена к родственникам по линии матери в далекую Францию. Статная дама Властимила Розье приняла дальнюю племянницу весьма холодно - она была вдовой и детей сама не имела - да и вообще не имела ничего, кроме внушительного состояния и идеалов чистокровности.
...И жизнь девочки разительно изменилось. Кажется, что из нее разом исчезло совершенно все тепло. Никто не целовал ее на ночь, пропали теплые вечера с дедушкой и бабушкой в библиотеке - был только протокол, этикет, кодексы. К завтраку полагалось выходить в строго определенное время идеально одетой, вести негромкие вежливые разговоры и непременно улыбаться, а дальше - по расписанию занятия. Танцы, музыка, конная езда, а с возрастом к ним добавились древние руны, травология и история магии. Снова и снова. Каждый день. Изабелла не любила Властимилу. Она вообще тогда ни к кому не испытывала теплых чувств - достойных этого людей в окружении не находилось. Там был только протокольный этикет. Снова и снова. Каждый день и каждый год.
...С годами она расцветала. Горел изумрудным огнем зеленый взор глаз - невероятно внимательный, пронизывающий до костей. Изабелла никогда не спрашивала, кто ее родители, и лишь улыбалась вежливо, ярко, протокольно, когда кто-то из чинных старых дам подмечал ее сходство с Беллатрикс или Друэллой. Изабелла идеально знала, кто ее родители. И прекрасно понимала, что это значит.
...В Хогвартсе поражало все, начиная от платформы поезда, заканчивая великаном, который сопроводил их до Школы. Малышка Лестрейндж жадно хватала взглядом каждую деталь - это не стеснялись делать и окружающие ее - такие же дети, несмотря на то, что некоторые были отпрысками знатных фамилий, а кто-то - магглорожденным. Сейчас они были только детьми. Никто не загадывал, что через несколько лет эти ребята, сидящие в лодках, будут убивать друг друга. Судьба кинет кости чуть позже, а Изабелла будет еще ни раз вспоминать те моменты. Ровно как и ту минуту, когда профессор МакГоннагал прокричала: "Лестрейндж, Изабелла!". Тогда еще эта фамилия никому ничего не говорила - только преподаватели переглянулись. Девочка, навесив на лицо совершеннейшую самоуверенность, села на табуретку. Шляпа даже не стала касаться ее головы - приговор был ясен: "Слизерин!". И взрывается аплодисментами стол зеленого факультета. Внутри прыгающая от радости, Изабелла садится рядом с Драко. А после, несмотря на клокочущую внутри радость, пишет совершенно сдержанное и равнодушное письмо Властимиле во Францию. Просто сообщить ей, что девочка оправдала возложенные на нее ожидания. И ни раз еще оправдает - так решила Судьба.
...Первый курс пролетел с флером легкого страха от происходящих в Школе событий. Но есть и светлые моменты - их уже и взрослая Изабелла будет помнить всегда. Будь то смех над мнимой неотразимостью профессора Локонса, или же вид Уизли, плюющегося слизнями. Страх и ожидание, когда боишься даже пройти по коридорам в одиночестве - тоже не забудутся никогда.
...На втором курсе все изменилось. Побег Сириуса Блэка - и уже всплывают в новостях рядом имена родителей девочки. Еще бы. Какая милая легенда - кузен и кузина, вставшие на сторону Темного Лорда. Блэк и бывшая Блэк. Плевать было на то, что никто, никто не знал правды. Изабеллы начинали сторониться - это она поняла уже первого сентября, на платформе 9 и 3/4. Но Изабелле было все равно. Думала ли она о матери или отце? Думала. Но из Азкабана невозможно сбежать. Она никогда не увидит их - это было фактом, неоспоримым в ее сознании. Захочет ли ее найти Сириус Блэк? Мерлин, да зачем она ему? Поттер - цель куда интересней.
Этот год для слизеринки стал во многом переломным.
...Летом после третьего курса, вернувшись в поместье Малфоев, Изабелла получила подтверждение своим догадкам - Темный Лорд вернулся. Впервые за свою жизнь она испытала невероятный трепет - впрочем, представлять наследницу Лестрейнджей никто не торопился - лишь вскользь, как и Драко.
Ночами, сидя в своей комнате, Изабелла очень долго размышляла над одним и тем же - каков шанс того, что ее родители вернутся. Здравый смысл говорил, что сбежать из Азкабана невозможно. Но какая-то надежда теплилась и разгоралась сильнее с каждым новым закатом. Изабелла специально выбрала комнату на западе - тут всегда был виден закат и никогда - рассвет. Это циклично. Просто ждать.
...И вот как гром среди ясного неба - февраль четвертого курса, и заголовок газеты, принесенной девочке встревоженной Паркинсон - "Массовый побег из Азкабана". Конечно, в статье фигурировали и заветные имена. С этого дня начались самые страшные моменты для Изабеллы в Хогвартсе. Для нее он уже перестал быть безопасным местом. Ее боялись. Рейвенкловцы, хаффлпаффцы и безнадежные гриффиндорцы, кажется, искренне считали, что Изабелла знает точное местонахождение своих родителей и является чуть ли не их шпионом в Хогвартсе. А Белла не знала, что делать и что думать. Ей было невдомек, скольких стараний стоило Нарциссе убедить Рудольфуса, что сейчас не стоит видеться с дочерью. Для мужчины спустя двенадцать лет безнадежного заключения это почему-то стало важно. Он не знал, что все эти дни маленькая девчонка испуганно шарахается по коридорам от вороха косых взглядов, даже не стараясь сохранять мнимое спокойствие. Ей угрожали - глупые дети, решившие, что могут справиться с проблемой, обвинив в ней дочку ее виновников.
Шли дни. Вскоре Изабелла стала выходить из гостиной только в случае крайней необходимости и в сопровождении кого-то курсом постарше - впрочем, это и был основной ее круг общения. Чем скорее приближался конец учебного года, тем сильнее был трепет в душе постепенно успокоившейся девушки - она уже скоро увидит их. Увидит своих родителей. Что встреча состоится, она не сомневалась.
...И она случилась. Изабелла вернулась в Малфой-мэнор поздней ночью в середине июля. Поместье казалось совершенно безжизненным - кажется, беспросветная тьма окончательно укрыла его без единой надежды на свободу. Нарцисса, как и Драко, невероятно поблекла с исчезновением Люциуса, но Изабеллу снова заботило не это. Сколько еще она будет себя корить за проявленное равнодушие - но тогда ей не было дела.
Встреча с матерью состоялась в ночь приезда Изабеллы - правда, уже ближе к утру. Малая гостиная Малфой-мэнора, пугающе-худая женщина у окна и нервно перебирающая кисточки на шали девочка. Они почти не говорили тогда. Беллатрикс сухо поинтересовалась успехами дочери в определенных сферах магии, после задумчиво кивнула, словно бы отметив что-то для себя. Несколько минут разговоров о каких-то мелочах, и они разошлись. Через несколько дней Изабелла вернулась в Хогвартс. Чуда в очередной раз не произошло.
А после - снова в Хогвартс, снова на баррикады борьбы с окружением и самой собой. Теперь приходилось врать. Приходилось врать аврорам, которые не прекращали допросы, приходилось врать преподавателям, которые хотели помочь Ордену. Изабелла теперь идеально знала, где Беллатрикс и Рудольфус, но хранила тайну невероятно бережно.
...На зимних каникулах Изабелла снова отправилась к Нарциссе. Вернувшийся из Азкабана Люциус, порядком поседевший и осунувшийся, хоть и старающийся держаться спокойно, через несколько дней после шестнадцатого дня рождения Изабеллы сообщил, что летом состоится ее помолвка. Имя жениха - Кристиан Аккерман. Сказать, что это имя Изабелле было незнакомо - слукавить, определенно - но, тем не менее, лично они пересекались лишь пару раз. Парень был на два года старше, был выпускником Слизерина и сейчас стажировался в Министерстве. Это все. Холодная, равнодушная краткая информация, что выдал Люциус. И в конце такое же равнодушное: "Он будет достойной партией, девочка".
...Торжество состоялось 22 июля 1996 года. В этот день все казалось невероятно холодным и чужим. А та широкая мраморная лестница, что вела в главный зал Малфой-мэнора и по которой Белла спускалась до этого добрую сотню раз -невероятно длинной. Лестрейндж искала в толпе гостей Беллатрикс и Рудольфуса, кажется, до последнего отказываясь верить в то, что их здесь нет, хоть и понимая, что так и должно быть. Были приглашены многие работники Министерства, они не должны были видеть супругов Лестрейндж - и поэтому под венец девушку вел Люциус. Шестнадцатилетняя Изабелла Беллатрикс Лестрейндж и восемнадцатилетний Кристиан Рагнольд Аккерман произнесли клятвы в вечной верности и вечной любви. Девушка старалась не слушать слова старинного обряда. Ей и без того было плохо, а еще эти «навеки», «пока смерть не разлучит». Парень отстраненно надел кольцо на палец супруги, руки чуть-чуть дрогнули, и только в этот момент Изабелла взмолилась, чтобы кто-то вмешался, остановил весь этот бред. И чуда снова не произошло. Белла не заплакала, хотя и хотелось. Она просто понимала - он будет достойной партией. А на понятии "любовь" всего лишь придется поставить крест. Она и поставила. С единственным исключением в виде леди Беллатрикс Лестрейндж.
Вопреки традициям, лето после помолвки она не провела в своем новоприобретенном фамильном поместье. Изабелла осталась в Малфой-мэноре, и все время посвятила исключительно тренировкам. Беллатрикс старательно вкладывала в голову дочери весь накопленный ею опыт по части темной магии и боевых заклинаний, так что к концу лета Изабелла приобрела внушительный запас умений, шрамов и ушибов. Тогда же, в конце лета, девочка получила Метку. Этот день она помнила плохо, но горящая на предплечье татуировка с нею до сих пор через много-много лет. Несводимая, словно вечное и безнадежное клеймо.

Вендетта внимательно осмотрела перчатки, выданные Вий. Они были сделаны из прочной кожи, длиной примерно по середину предплечья, что было хорошо. Зная норов помидор, которым лишь бы что цапнуть своими отравленными стебельками, девушка крепко закрепила перчатки на руках. Теперь нужно аккуратно срезать те самые пропитанные ядом стебли. Пощелкав специальными ножницами, Пень-Дыр с осторожностью принялась за работу. Помидоры, даже когда их клали в специальный пакет, все норовили пустить свои корни обратно в землю. Самые обнаглевшие пытались куснуть Венду за лодыжку.
Прошло, минимум, полчаса. По крайней мере, так показалось Вене. Стянув с рук уже изрядно надоевшие перчатки, которые смозолили уже все ладони, она окинула взглядом проделанную работу. Примерно тридцать штук помидоров ей удалось собрать. Те, сжимаясь и разжимаясь, подобно маленьким круглым сердцам, смирно лежали в пакете. Девушка глубоко вздохнула и улыбнулась. Люди, находя свободную минуту в своем плотном графике, скорее сбегают в лес, подальше от "железных джунглей". Но вскоре они начинают ныть и жаловаться на то, что в лесу различные насекомые, змеи, да и вообще, нет цивилизированных туалетов. "Это просто варварство!" - надутые и озлобленные, они вновь уезжают "в заточение", оставив при этом горы мусора от пикников.
Вообще, лопухоиды совсем зажрались и загадили матушку-природу. Из-за них исчезли несколько редких видов мифических существ. Большинство и вовсе на грани вымирания. И поэтому Магщество создало отдел по поддержанию популяции редких видов существ. И именно туда решила поддаться наша Пень-Дырочка. Она уже отправила свое резюме в магконтору, но пока ответа оттуда не поступило. Оставалось только ждать да надеяться.
Краем глаза Венда заметила, как Венера пошла в сторону какой-то полянки. Ага, отлыниваем от работы, - злорадно усмехнулась девушка. – Если она думает, что ее исчезновения никто не заметил, то она глубоко ошибается. Тем временем Вий уже скрылась за деревьями.
Прошло десять минут. Венда беспокойно пошарила взглядом. Венеры все не было. И где же ее черти носят! – сердито подумала она. Окинув взглядом «огород», девушка обнаружила более менее расчищенное местечко и плюхнулась на него. Тяжело вздохнув после часовой работы, она тыльной стороной ладони вытерла с лица трудовой пот. Слабый ветерок приятно обдувал спину, отчего Вен чуть прикрыла глаза, и губы ее растянулись в довольной улыбке.
Сзади кто-то тихо подошел. Внутренне девушка напряглась, но когда услышала знакомый голос, вновь позволила себе расслабиться.
- Ты не видела Венеру? А то я ее найти не могу.
В голосе Гермеса Вен отчетливо слышала нотки беспокойства и нарастающей злости. С чего бы ему злиться на Вий? Приоткрыв один глаз, от чего она теперь стала похожа на ленивую кошку, девушка взглянула на Кувалдина.
У парня был слегка потрепанный вид. Грязь налипла на комбинезон и перчатки, она даже была на его лице. В отличии от Пень-Дыр, Гермес видимо не заморачивался по поводу своего внешнего вида и с несвойственной для Вени подвижностью успевал быть всегда и везде. Никогда не отказывал в помощи нуждающемуся, порученные дела всегда выполнял с охотой и качественно. Темную всегда удивлял Кувалдин, может и именно поэтому ее тянуло к таким людям, как он.
- Я думаю она пошла в вооон ту сторону, - указала девушка в сторону рощи, - уже как минут десять назад.
Гермес кивнул и направился в сторону предполагаемо находящейся Венеры Вий. Пока парень добирался до Пень-Дыриной зазнобы, сама Вен уже представляла себе сцену встряски, которую устроит он Вий, и злорадно усмехнулась. Что, что, а злить нашего Герушку не надо, он прямо как бык на красную тряпку. И этой красной тряпкой, на счастье Венды, оказалась блудливая ВенВий.
Почувствовав, что тело уже затекло от изрядно надоевшей сидячей позы, девушка лениво потянулась и встала. Венька решила направиться вслед за мачоменом, чтобы втихаря посмеяться над светлой магспиранткой. Взгляд девушки остановился на невысоком пригорке, на котором росли две сплетенные между собой березы. Они были так сплетены, что между ниби образовалось нечто вроде беседки. Пока Вен карабкалась по точащим во се стороны корням деревьев, она уже услышала повышенный голос Геры. Так, так, кажется веселье уже началось. Не хватает только попкорна, чтобы со смехом кидаться им в старшую Вий. Девушка ускорила шаг. Через несколько мгновений она лицезрела сцену «аля опять двойка».
Вен от души наслаждалась несколько минут от представленного ее очам «зрелища». Телепортировав из лопухоидного магазина для охоты и рыбалки дорогостоящий бинокль, Вендетта во все глаза уставилась, сначала, на лицо Герочки, а потом и на Венину мину. На душе ей стало так хорошо и светло, что она поначалу даже не заметила, что кто-то тихо подкрался к ней.
Неожиданно врожденная интуиция волшебницы забила тревогу. Вендетта резко обернулась назад, но никого там не оказалось. Потерев перстень, чтобы заклинания работали без перебоя, Вен всмотрелась в глубь леса, который продолжал расти за сплетенными березами. Только теперь деревья были рассажены так, что образовывали некий проход, темную аллею. Интуиция до сих пор орала, как оголтелая, но наследственное любопытство и неприятности на мягкую пятую точку заставили девушку тронуться с места. Осторожно ступая по жухлой траве, - что удивительно в такое время года – Венда вышла на лысый косогорчик. В радиусе пяти метров ничего не росло, но зато посреди стояла довольно ветхая землянка. Потоптавшись на месте от нерешительности: входить или не входить - , девушка все-таки выбрала второй вариант и по-быстрому зашевелила задними конечностями прочь от странного местечка.
                                                               ***
Солнце медленно ползло к горизонту, и это означало, что пора бы уже собирать вещички и сваливать с Кудыкиной горы. Вот такое простое желание было у Пень-Дыр, когда она снова возвратилась на «огород». Венера и Гертрудий до сих пор еще не довыясняли своих отношений, поэтому у Дыр еще была масса свободного времени. Но оно ей было сейчас ни к чему.
От «ничегонеделания» Веня решила заняться уборкой инвентаря. Расфасовала отдельно в пакетики и ножнички, и перчаточки. Когда очередь дошла и до помидорчиков, то девушка, только схватив пакет, коротко вскрикнула. Пакет, в котором находился весь труд ребят,  был разодран, а помидоры, так тщательно уложенные вышеуказанной особой, теперь валялись в невообразимом хаосе. Некоторые из них были даже раздавлены. Вендетта еще с минуту сидела, тупо уставившись на все это безобразие, и когда только она заслышала приближающиеся голоса, то быстренько отыскала новый пакет и уложила туда уцелевшие от такого варварства помидоры.
Когда парочка подошла к Венде, та засунула себе в рот травинку и начала ее меланхолично разжевывать, показывая всем своим видом, что уже давно тут сидит и ждет только этот очаровательный дуэт. Наблюдая, как Вий засовывает в свою сумочку инструменты, заранее перед этим аккуратненькой стопочкой уложенные самой Пень-Дыр, Веня лениво потянулась и встала.
- Ну что, мальчишки и девчонки, пора бы и сваливать отсюдова, да побыстрее.
Как только Венера все уложила, замечательная троица отправилась в путь. На обратной дороге каждый углубился сам в себя и, не говоря друг другу ни слова, вместе добрались до главных ворот Кудыкиной горы.
- А-а-а, быстрее-е-е! – пробубнила Венера.
И она оказалась права. Неожиданно ворота закрылись, а защитные заклинания окружили их невидимой преградой. Троица начала орать во все горло, чтобы охрана впустила их немедленно. Но на их крики никто не отозвался. Через пятнадцать минут ребята опустились на землю, изрядно вымотанные и абсолютно подавленные данной ситуацией.
- А я ведь говорил, - начал Кувалдин,- что нам нужно как можно скорее покинуть было то место. Теперь и оставайся на пир упырям!
- Да не психуй! – нервно отдернула его Венера. – Сейчас я чего-нибудь да и придумаю. Наверняка в лесу должно находиться хоть какое-нибудь сооружение в виде избушки или, на худой конец, шалаша.
Вендетта, при мысли о той ветхой землянке, неуютно поерзала. Венера заметила нервные движения Пень-Дыр и быстро заставила сказать им, о чем знает та. Под натиском Вий, Венда все же рассказала о старой заброшенной землянке, и все решили, что им нужно непременно туда отправиться. На этом их неприятности только начинались…