Она смотрит в одну точку над черно-белой колдографией, и молчит уже час шестнадцать минут. Джордж заметил это, потому что рядом с колдографией на стене висят часы: и минутная стрелка отмечает уровень обиды его младшей сестры. Чем дольше она молчит, тем сильнее Джордж чувствует себя виноватым, глядя на это бледное, исхудалое лицо. В сочетании с белой кожей огненные пряди кажутся слишком яркими, обжигающими взгляд. А большие карие глаза моргают раз в тридцать секунд. На ее лице написано все, о чем Джордж хотел бы ее спросить: о самочувствии, о настроении, о том, как она справляется с болью. Но ответы слишком явственны, чтобы играть на душевных струнах Джинни и задавать ей ненужные вопросы. Плохо, плохо, никак. Вот и все, что она сказала бы. И это все, что он видит. Кроме глухой, непроницаемой обиды. Джорджу хочется подойти к ней, сесть рядом на диван, обнять худенькие плечи. Но она будет реагировать так же, как среагировала бы мраморная статуя, вздумай Джордж пойти в музей и обняться с одной из них.

Она смотрит в одну точку, а Джордж молится всем известным ему богам, чтобы она расплакалась. Чтобы слезы, горячие, целебные, смыли горе с ее души и сердца. Чтобы она хотя бы смогла выслушать его, не смотря так осуждающе, не отводя взгляд. Он знает, что виноват. И ему тоже больно. Он тоже был привязан… да даже нет слова, чтобы выразить его отношение к Фреду. Это настолько крепкая, прочная связь, такая любовь, такое понимание, которого никогда и ни у кого не будет. И у него тоже больше. Но сейчас он… счастлив? Спокоен? Умиротворен? Рядом с Анджелиной горе смазалось, смягчилось. Они любили друг друга, подпитывали друг друга обоюдной нежностью, силой. Но Гарри не мог отдавать свои силы Джинни, и никто не упрекал его в этом – он потерял гораздо больше, чем все они. А маленькая Джинни осталась одна. Одна со своим горем, которое ей не разделить с когда-то самым близким, с Джорджем. Связь между ними разорвалась, как только  жизни Джорджа появилась Анджи. И с тех пор Джинни не говорила ему ничего кроме одной-единственной фразы: «Как ты мог забыть?».

Она сидит в неестественно-подтянутой позе, сложив руки на коленях. А Джордж клянет Молли, которая вздумала помирить брата и сестру, отправив Джинни едва ли не насильно в гости. Она сказала, что придет за дочерью, когда пробежится по магазинам. Прошло уже почти полтора часа – и Джордж надеется, что Молли скоро вернется, решив, что ее детям, когда-то неразлучным, хватит времени помириться, поговорить, поплакать… Но вот только между самыми близкими людьми ссоры обычно получаются самыми глубокими. Особенно если это была и не ссора даже, а завуалированное предательство. Терять близких особенно тяжело, если знаешь, что этот выбор они сделали осознанно. Удар ножом в спину от того, за кого ты согласился бы умереть. Нет слова, что смогло бы объединить весь гнев, всю боль, негодование, обиду… И Джордж хотел сказать сестре: «жизнь продолжается, Джинни. Надо взять себя в руки и идти дальше», но почему-то не смог. Еще раз толкнуть ее к обрыву? Еще раз подчеркнуть, что он не может, и не будет пытаться ей помочь?

На маленьком столике стынет чай. Она даже не притронулась к чашке, а Джордж боится пошевелиться, чтобы взять свою. Ему страшно понимать то, что Джинни о нем думает сейчас. Ему страшно признаваться себе, что он предал ее, застроив дыру в сердце слабенькой дощатой стеной из новых ощущений и чувств. Ему страшно пытаться перелезть через эту стену. Он боится не выдержать этого – и оставляет младшую сестру одну. Она все так же неподвижно смотрит в одну точку над черно-белой колдографией. На снимке: Фред и Джордж, они вместо того чтобы позировать в камеру, пинают Рона в кормушку для кур. Вид у Рональда изумленно-дурацкий, и Джордж невольно улыбается, вспоминая тот момент. Камера трясется, как будто тот, кто держал ее, заливисто хохотал вместе с близнецами. Внезапно Джордж вспоминает: это Джинни снимала. И так же резко понимает, что она уже час и двадцать одну минуту неотрывно смотрит на эту колдографию, а по ее щекам бегут прозрачные слезинки. Он клянет себя за невнимательность, за глупость, за… за все. И садится рядом с Джинни на диван. Обхватывает ее за худенькие плечи и прижимает крепко к себе, так сильно, что ей становится трудно дышать.

- Я никогда не отпущу тебя, - твердо сказал Джордж.

Джинни подняла на него взгляд, недоверчиво, почти с презрением глядя. Но уже прогресс – она больше не кажется мраморной статуей с восковыми слезинками на щеках. Джордж стирает большим пальцем дорожки слез с ее щек, и обнимает сестренку. Она дрожит, как пойманная в силок птица, не пытаясь вырваться, и кажется, плачет еще сильнее. Но сейчас Джордж этому только рад. И он молится всем известным богам, чтобы Молли задержалась еще на пару часов.
Фред беззвучно хохочет, глядя на своего брата сестру с колдографии, а они сидят, крепко обнявшись, на диване, и плачут о нем. И они снова вместе. Пускай уже и не тройняшки, как раньше, но сейчас их связь только крепнет.

Отредактировано austen (2010-12-22 15:49:00)

август,
это все Карен. она настолько шикарна, что мне просто не испортить ее. *о*
thnx. 

*поросенок,
спасибо. от вас это слышать - двойная похвала.)

*поросенок,
это фанфик. его конец, можно сказать.)

правда. мне почему-то кажется, что вы просто так похвалы не расточаете, и вам на самом деле понравилось.)

*поросенок,
я еще работаю над ним, он сырой и пока не выкладываю никуда.)
в моей старой теме был еще один кусочек этого же фанфика, только его начало.)

значит, мое предчувствие не обмануло меня.)
еще раз вам большое спасибо.

не поверишь, но я не выкладываю ни один. пишу для себя и изредка вот такие кусочки видят свет. просто... мне всегда кажется, что я могу сделать лучше, нужно всего лишь доработать, рано еще выкладывать и т.п.

сейчас основной упор я делаю на Маятнике. по сути, качественная игра у меня сейчас только там. А раньше столько всего было, конечно... но это в прошлом.)

- - -

то, что ты написала про мои зарисовки... у меня теперь нет слов.
я пытаюсь выдать что-нибудь вразумительное, вроде "громаднейшее спасибо", но этого явно недостаточно. пожалуй, более конкретный ответ поможет собраться с мыслями.

избитые метафоры.
порой я ими грешу. честно. самой противно становится, и перечитывая, я их удаляю, заменяю... все что угодно, лишь бы уйти от канонов. если человека не трогают каноничные выражения, почему нужно упрямо твердить именно их? можно ведь подобрать столько слов, еще не сказанных, сыграть на струнах душевных мелодию, какой еще не слышал свет. конечно, это все наполеоновские планы, и такого у меня не получается. надеюсь, когда-нибудь... но вряд ли. Человеку это не под силу. Я вообще стараюсь прописывать эмоции. Действия у меня обычно хромают. Иногда я просто сижу, уставившись в стену напротив, и пытаюсь вникнуть в персонажа. Я представляю себе ситуацию, по сути пишу, только не на листе, а внутри себя. Пишу эмоции, чувства, ощущения, взгляды. И может быть реагирую так, как заложено во мне характером, но выкладываю это на бумагу потому что я это чувствовала. Но не все, далеко не все поддается этому "погружению". Порой твой персонаж - загадка даже для тебя. Я как будто не создаю его, а открываю.) Ох, сколько всего лишнего я тут написала. Когда чувства переполняют, такое случается. хд А меня переполняют, потому что мне приятен твой отзыв. И про графику... что ж, тексту я всегда уделяла больше времени. Но порой налетает что-то, впечатления какие-то, и хочется их передать. Например, делая аватары с Карен, я думала о фанфике, о ее истории, и о грушах. Таких бархатистых, сочных, желтых грушах. Не знаю, при чем тут они. хд  Я вообще бред пишу какой-то. Но надеюсь, понятно, что я хочу сказать. Я хочу сказать, что для меня очень важно было прочитать то, что ты мне написала. Я сидела минут десять и улыбалась. Непередаваемые ощущения. Спасибо, спасибо, спасибо. Можно, я сделаю тебе какой-нибудь подарок?)

Чарли Уизли, а теперь еще и Нарцисса. Но за нее играть пока не начала.)

я люблю вдохновлять -улыбается-
и теперь, наверно, буду больше текстов выкладывать.)

тогда скоро будет **

Отредактировано austen (2010-12-25 16:19:13)

*поросенок, лови лс (:

и еще... вот. вроде как подарок) не знаю, понравится или нет.

И днем, и ночью, лишь она передо мной. И не Мадонне я молюсь, а ей одной. Стой! Не покидай меня, безумная мечта!.. В раба мужчину превращает красота. И после смерти мне не обрести покой... я душу дьяволу продам за ночь с тобой.