Анна Лемаршан никогда ничего в своей жизни не меняла – разве что дома и места их расположения, но даже они, столь удачно попадались ей на пути, что рыжеволосая крысиная царица не испытывала ни малейшего дискомфорта располагаясь на новом месте. В её обители всегда неизменно следовали установленным порядкам, хотя домашняя обстановка королевы выглядела прямым антонимом слову «порядок».

Итак, просыпалась Анна поздно, но и тогда не спешила стряхнуть с себя сонное очарование мягкой перины – долго нежилась в постели, перебирая в памяти подробности сновидений прошедшей ночи. Уткнувшись взглядом своих жёлтых глаз в одну точку, мадам Лемаршан могла часами оставаться в полнейшей неподвижности, позволяя лучам утреннего солнца скользить по обнажённой коже её острых плеч и локтей. Затем следовала ванна и бездумное хождение по дому в рокетти из старого, синего бархата или же вовсе без оного. Впрочем, часто Анна всё же занималась более интересными делами, чем ленивое созерцание улицы из окна. Она слушала городские сплетни.

Откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза от удовольствия, крысиная владычица со всем вниманием следила за перипетиями нехитрых историй, кои пересказывали ей её личные слуги. Две жирные крысы, размером сравнимые с таксой, по кличке Сахар и Лепесток были весьма неплохими шпионами и талантливыми рассказчиками, поэтому их госпоже почти никогда, не приходилось скучать в сей тесной компании.

Невысокий, но крепкий мужчина сидит на крышке чёрного рояля, с беспечным видом втягивая в собственные лёгкие сигаретный дым, и в нетерпении постукивает кончиками пальцев по гладкой поверхности инструмента.
Репетиция предстоящего выступления затянулась. Усталость мягким коконом обнимала плечи, одновременно мучая и расслабляя. Если бы сейчас на Сантьяго Веласкеса посмотрели бы его старые друзья, то, несомненно, назвали бы его неким гаденьким словечком, обозначающим в определённых кругах нечто среднее, между «хорошо упакованным господином» и «фраером ушастым», однако Сантьяго Веласкесу глубоко наплевать на все слова мира.
Вчерашний идейный борец за денежные знаки, сегодня представлял собой вполне респектабельного человека, впрочем, не без некоторых оговорок, но кто в этом свете не без греха?